«Оттепель» НЭПа способствовала учащению проявлений антисемитизма, которые нередко принимали религиозный характер. Русская Православная Церковь, будучи еще влиятельной оппозиционной силой, нередко истолковывала народу антирелигиозные меры правительства, как борьбу евреев с христианством. 
Очередной подъём антиеврейских настроений в Петрограде вызвала реквизиция церковных ценностей под предлогом помощи голодающим Поволжья и особенно расправа властей с петроградским митрополитом Вениамином Казанским и др. высшим духовенством. Толпа собиралась около церквей, оказывала сопротивление милиции и призывала к расправам над евреями. «Из синагог ценностей не изымают» – нередко аргументировались подобные призывы.
К середине 1920-х образ еврея-большевика, как источник антисемитских настроений, потеснил образ еврея-нэпмана, захватившего в свои руки лавки Апраксина двора. Рост численности и социальное продвижение евреев в Ленинграде усиливали неприязнь к ним остального населения. В быту от проявлений антисемитизма особенно страдали те, кто был вынужден в условиях острой нехватки жилья проживать в коммунальных квартирах и общежитиях, где подчас негде было скрыться от мучителей.
Разгром в 1926 г. «объединённой оппозиции» – группировки Троцкий, Зиновьев, Каменев, Лашевич многими был воспринят, как исправление, допущенного Лениным непропорционально большого представительства евреев в верхах власти.
Палачи из продотрядов, исполнители
антирусского террора иудеев-большевиков
Юдофобия проникла во все слои общества и сферы деятельности, от армии и партийных коммунистических организаций до вузов и школ. Особенно серьёзный рост антисемитизма был отмечен на заводах, куда в основном поступали работать вчерашние крестьяне. (В 1928-1929 гг. возобновилась политика насильственных реквизиций зерна в деревнях. Вследствие чего Ленинград стал принимать массы разорённых, озлобленных сельских жителей области – носителей антисоветских настроений, выливающихся в антисемитизм). Попытки власти доказать рабочим, что евреи – такие же труженики, добиться осуждения антисемитов часто наталкиваются на сопротивление; административные меры наказания за антисемитизм на производстве общественной поддержкой не пользуются.
Обеспокоенное ростом антиеврейских выступлений, правительство еще в 1924 г. разворачивает в Ленинграде широкую пропагандистскую кампанию против юдофобства, которая затрагивает не только прессу, но также театр и кино. Так Ленинградский театр сатиры ставит спектакли: «Фабрика канители» и «Суд над антисемитом» – высмеивающие это уродливое явление. В рабочих клубах под знаменем кампании организуются киновечера, где демонстрации фильмов сопровождаются соответствующими докладами об антисемитских эксцессах. (С 1928 г. регулярность появления в ленинградской печати материалов против антисемитизма выросла от одного раза в месяц до раза в неделю и чаще). Кампания достигла пика в 1929-1930 гг., и постепенно затухая в 1932-1933 гг., практически прекратилась с убийством Кирова.
Несмотря на весьма распространенный в 1920-х гг. в Ленинграде антисемитизм, представители еврейской национальности оказались почти единственной группой населения, выигравшей в социальном плане от Октябрьской революции, т.к. составляли наиболее образованную часть населения второго по важности города страны и были более других вовлечены в процесс урбанизации и советизации. В 1920-х значительная часть госслужащих еще состояла из бывших царских чиновников, от которых власть стремилась избавиться. Первыми претендентами на занятие их должностей были евреи, как наиболее грамотный элемент. В 1930-х гг. этот выигрыш стал особенно ощутим в связи с предпочтением, оказываемым советским режимом новой интеллигенции, необходимой для осуществления плана индустриализации всей страны.
