На волне всеобщего возвеличивания Ленинграда партийные руководители-уроженцы северной столицы (в первую очередь молодой и предприимчивый секретарь ЦК А.А. Кузнецов) пытались извлечь для неё выгоду из сознания, что страна обязана Ленинграду столь многим. Был выдвинут, как бы теперь сказали, амбициозный план его восстановления и роста. Согласно этому плану город претендовал на значительную часть общероссийских фондов, предназначенных для послевоенной реконструкции. (В плане Ленинграду наивно отводилась роль, которую он исполнял до революции и о которой уже, казалось, успели забыть - "окно в Европу").
На берегах Невы даже неосторожно заговорили о возможности перенесения столицы из Москвы обратно в Ленинград. Эту витавшую в воздухе идею подхватили некоторые западные корреспонденты, находившиеся в СССР.
Среди них был молодой американец Г. Солсбери, впоследствии опубликовавший книгу-бестселлер о ленинградской блокаде - "900 дней". 
В 1944-м после визита в Ленинград он написал статью для "Нью-Йорк тайм", возникшую под влиянием разговоров с ленинградцами, которые (по словам Солсбери) страстно желали, чтобы их город снова стал столицей.
Все эти смутные мечты не могли не насторожить Отца всех народов, тем более что они вписывались в общую картину настроений в стране. Великая Отечественная война закончилась для СССР победоносно, подняв его авторитет в мире на небывалую доселе высоту; миллионы советских солдат, прошедших по Европе, где их чествовали как освободителей от гитлеровской оккупации, впервые воочию увидели, насколько лучше живут люди на Западе. И теперь они хотели больше потребительских товаров, прекращения массовых репрессий и вообще некоторого послабления режима. Творческая интеллигенция, в свою очередь, питала несмелые надежды на разрешение общения с западными коллегами и корреспондентами, большую доступность заграничных поездок и даже, предел мечтаний - новейшие картины из Америки.
Вполне вероятно, что на этом фоне самостоятельность ленинградского руководства выглядела в глазах вождя безусловно крамольной. Выдвинулись новые руководители, которые в условиях блокады узнали и поверили в свои возможности. Однако в мирное время их инициативность воспринимается многими московскими начальниками как самоуверенность и противопоставление себя линии партии. Точно также стал раздражать и героизм блокадников - как очередное проявление вольнолюбивого духа. Вдобавок на предвыборном совещании в январе 1946 г. А. Кузнецов, увлекшись, воспел оду своему родному городу, забыв упомянуть о мудром руководстве вождя и героической роли партии, "имевших решающее значение" для спасения Ленинграда.
Сталин и Вознесенский
По наиболее распространённой версии историков "Ленинградское дело" сфабриковали Берия с Маленковым. Причиной их сговора могло быть выдвижение Н.А. Вознесенского - председателя Госплана СССР, которого Сталин назвал своим преемником по правительству. (Кроме того, из членов ЦК Вознесенский был наиболее образованным).
Нежелательным и даже опасным для Берии было также назначение Кузнецова куратором всех правоохранительных органов (госбезопасности, внутренних дел, прокуратуры и суда). Совпало, что и Вознесенский, и Кузнецов - оба ленинградцы. Не исключено, что ввиду этого созрел замысел соединить их по принципу землячества и в один ход убрать с дороги обоих конкурентов. Сыграв на давней подозрительности Сталина к северной столице, Берия и Маленков, используя его уроки, сваяли "заговор ленинградцев", присовокупив к ключевым фигурам (Вознесенского и Кузнецова) также и других ленинградских руководителей.
